28 декабря исполнится 81 год самой страшной странице в истории калмыков. Сквозь призму десятилетий не утихают боль и горечь народа.

В самый канун нового года вышло постановление Совнаркома СССР №1432/425СС «О выселении калмыков, проживающих в Калмыцкой АССР». Документ устанавливал порядок выселения калмыков в четыре края и области огромной Сибири. К окончанию депортации таких регионов насчитывалось 15, вплоть до Средней Азии, Сахалина и Магадана.

Выбор даты иначе как преступным глумлением не назовешь. Территория республики была освобождена от фашистских оккупантов, мужчины и юноши героически сражались на фронтах Великой Отечественной войны, труженики тыла от мала до велика работали на общую победу. Население автономии построило стратегическую железную дорогу Астрахань – Кизляр. С каждым новым успехом у людей крепла надежда на победоносное завершение войны. Близился новогодний праздник. Все рухнуло в одночасье.

В операции НКВД с кодовым названием «Улусы» были задействованы 46 составов товарных поездов, 10 тысяч солдат третьего мотострелкового полка, 2975 офицеров, 1275 автомобилей. В ходе первого этапа в теплушках были вывезены 93139 человек, или 26359 семей. В течение января 1944 года было депортировано еще 1014 человек. Весной карательная система добралась до калмыков, проживавших в соседних регионах, в Сибирь было отправлено еще 3714 человек.

О страшном дне выселения, адских условиях следования в «телячьих вагонах», годах жизни в сибирском краю рассказывает экспозиция в Национальном музее им. Н.Н. Пальмова. Она размещена в нескольких помещениях. Проходя по ним, знакомясь с экспонатами, на глаза наворачиваются горькие слезы, грудь теснит обида, гнев и ненависть к бездушной карательной машине Сталина-Берии.

Экскурсия проходит в интерактивном режиме, рассказ гида сливается с какофонией звуков: резкие команды военных, лай собак, горестные восклицания выселяемых: «Куда? За что?», плач детей, мычание скота, шум машин, завывания метели. Пронзительно до мурашек. Далее – теплушка, в которой из «удобств» только грубо сколоченные нары и маленькая печка-буржуйка на огромный вагон. Остановки были короткими и редкими, люди едва успевали сбегать за кипятком, разыскать рухлядь, что могла гореть в печке. А еще на полустанках из вагонов выносили окоченевшие трупы, складывали штабелями вдоль эшелона. В зарешеченном окне теплушки экран монитора, где демонстрируют фильм об ужасах дороги в Сибирь, рассказы очевидцев, «пассажиров» тех «эшелонов смерти». На нарах – скудный скарб, фибровые чемоданы и спасение калмыцких семей – швейная машинка «Зингер», которая не давала умереть от голода.

«За первые два месяца пребывания в сибирских климатических условиях умерло 11768 человек, а с учетом скончавшихся в пути следования – 13408 человек», – говорится в статистических выкладках экспозиции музея.

Большие площади отведены под быт калмыцкой семьи до выселения и вещам сибирского периода. Экспонаты приносили репрессированные, их дети, продолжают передавать до сих пор. Железную кровать разыскали в пункте приема металла, хозяин которого без вопросов и оплаты передал ее музею. Много фотографий, они распечатаны под большой формат. На одном из отреставрированных снимков автор этих строк увидел своего молодого отца на пароходе «Николай Усиевич» перед отплытием по Оби. На судне много калмыков, проживавших в Тюменской области, в нынешних ХМАО и ЯНАО и возвращающихся на историческую родину.

Отдельное помещение отведено панораме Широковской ГЭС. Посетители как бы находятся на дне котлована, где снятые с фронтов в январе 1944 года калмыки добывают, дробят и возят камень, укрепляют им тело плотины. Это был завершающий этап депортации. Тачки, дощатые мостки, условия содержания, сродни лагерям ГУЛАГа. Комиссия без устали актировала калмыцких воинов с диагнозом «дистрофия».

Старшего научного сотрудника музея Ирину Алексеевну Каруеву(на снимке) назвать просто смотрителем язык не повернется. Она – создатель экспозиции, это ее детище, ее жизнь. Пришла работать в музей 50 лет назад, с тех пор занимается темой депортации, пропуская через душу и сердце каждый экспонат. Низкий ей поклон.

Каждый год в День памяти и скорби к памятнику «Исход и Возвращение» приходят тысячи людей, чтобы помянуть своих родных, близких. Возлагают цветы, зажигают лампадки, проводят ритуалы. Бесчеловечное преступление, страшная несправедливость навечно «вросли» в память каждого калмыка.

Валерий АСАРХИНОВ