К началу XVIII века появляются калмыцкие поселения вне пределов Калмыцкого ханства. Донское, Чугуевское, Ставропольское, Оренбургское, Яицкое. Во второй половине XVIII века – на Тереке и Днепре.
Несомненный интерес вызывает исследование доктора наук, профессора Оренбургского университета Степана Викторовича Джунджузова «Калмыки в Среднем Поволжье и Южном Урале: имперская политика аккультурации и проблема сохранения этнической идентичности (середина 30-х годов XVIII – первая четверть XX века)». Джунджузов, к слову, считается признанным авторитетом по истории ставропольских (на Волге), оренбургских, яицких калмыков-казаков.
Одним из «белых пятен», которое «закрыл» Степан Джунджузов, была тема участия калмыков в восстании под предводительством Емельяна Пугачева.
Ставрополь-на-Волге
Калмыцкое поселение в Среднем Поволжье начало складываться в 1737 году из принимавших крещение калмыков. Их улусы размещались в радиусе 80-100 верст в окрестностях крепости Кунья Воложка, в 1739 году переименованной в Ставрополь-на-Волге (ныне – г. Тольятти). Оно было одним из самых многочисленных среди калмыцких групп вне пределов калмыцкой степи.
В 1744 году Ставропольская крепость была подчинена Оренбургской губернии. Сенат узаконил здесь систему казачьего управления. С этого времени поселение получило официальное название – Ставропольское калмыцкое войско, включавшее в себя восемь рот (в гражданском отношении – улусов). Значительная реорганизация была проведена в мае 1760 года – создаются еще три роты из числа прибывших калмыков из Джунгарии.
Число рот увеличилось до 11-ти, а войско переименовали в Ставропольский калмыцкий корпус тысячного состава. Позже на его базе был сформирован Ставропольский калмыцкий полк.
Искаженное представление о калмыках как о надежной опоре царского правительства развеялось уже на начальном этапе пугачевского восстания, осенью 1773 года. Калмыки с легкостью переходили на сторону пугачевцев, которые одним своим появлением наводили панику на деморализованные отряды правительственных войск.
Твердого классового раздела участия калмыков в гражданской междоусобице не было. И на стороне Пугачева, и на стороне царского правительства воевали рядовые калмыки во главе со своими командирами, представителями калмыцкой феодальной верхушки. Выбор, как правило, не зависел от мнения войсковых старшин и посулов, на которые не скупился Е. И. Пугачев в своих устных и письменных обращениях.
Присягнули дважды
Поселение крещеных калмыков оказалось в эпицентре казацко-крестьянского мятежа и присоединение калмыков к пугачевщине носило стихийный характер. Возглавил повстанцев представитель знатного калмыцкого рода Федор Иванович Дербетев. Он командовал отрядом, направленным из Ставрополя на подмогу осажденному пугачевцами Оренбургу. Спустя несколько дней в штаб самозваного царя явилось 300 калмыков. Еще одна крупная партия из 500 крещеных ставропольских калмыков пополнила ряды повстанцев в ноябре 1773 года.
Пугачев произвел Дербетева в атаманы. 25 декабря 1773 года отряды И. Арапова и Ф. Дербетева овладели Самарой. Уже с октября местные уезды были охвачены крестьянскими волнениями. Заметную роль в них играли калмыки, из которых 2000 человек влились в отряд Дербетева.
20 января 1774 года калмыки ворвались в Ставрополь. Находившиеся в крепости солдаты сдались без единого выстрела. Повстанцы захватили шесть пушек, до 200 ружей, боеприпасы, склады с провиантом и фуражом. Разграбив дома богатых горожан, они покинули город. В плену у калмыков оказалась вся городская верхушка...
После поражения пугачевцев 22 марта 1774 года в сражении под Татищевской крепостью и бегства самого Пугачева, Дербетев возвратился в кочевья оренбургских калмыков. Здесь он надеялся завербовать новых сторонников, чтобы затем уйти вслед за своим вождем. Но пришлось бежать. В погоню за мятежными калмыками был направлен отряд пехоты и конницы, среди них были и оренбургские калмыки. Беглецы были задержаны.
Крепости по пограничным линиям превратились в сборочные пункты для пленных и добровольно сдавшихся ставропольских калмыков. К середине июня 1774 года их было собрано 3539 человек. После окончания следствия не признанных злостными преступниками калмыков отправляли на прежнее поселение в Ставрополь. Здесь они вновь давали присягу на верность императрице и определялись на службу.
Среди ставропольских калмыков было немало и тех, кто в силу обстоятельств оказались в осажденном Оренбурге и продолжали храбро сражаться на стороне правительства. Трагическим итогом для Ставропольского калмыцкого войска стали невосполнимые людские потери. В 1780 году войсковое население насчитывало 5854 человека. По сравнению с тем же показателем 1768 года численность ставропольских калмыков сократилась на 2303 человека, или на 28%. Возвратившимся калмыкам приходилось практически заново обустраивать разоренные в период безвластия хозяйства. Потеря скота, главного источника существования, заставляла большинство из них искать заработка на стороне.
Во второй половине 1770 годов более тысячи ставропольских калмыков занимались поденным трудом. Придавленных нуждой их перестали привлекать к несению пограничной службы. В поисках выхода из ситуации оренбургский военный губернатор вынужден был искать содействия в правительственных кругах. В 1777 году на заработки было отпущено 2306 калмыков (744 кибитки). Лишь в 1779 году первая партия ставропольских калмыков была допущена к летнему несению службы на Оренбургской пограничной линии.
Подготовил Валерий Асархинов