28 декабря - печальная и трагическая дата для калмыцкого народа. В этот день основное население Калмыцкой автономной области было выслано в восточные регионы страны.
Второй этап выселения семей калмыков состоялся в марте 1944 года, после освобождения от фашистов территорий Ростовской и Сталинградской областей. В товарных вагонах нас, ростовских калмыков, отправили в далекую и незнакомую Сибирь. В дороге от холода умирали дети, не стало и нашей младшей сестры Нины. В Новосибирскую область, куда мы попали, семьи распределили по срубам-землянкам, заранее подготовленным к приезду калмыков. Потянулись безрадостные дни спецпоселения. Не было продуктов, ели мерзлую картошку, хлеб выдавали по карточкам. Подростки устраивались лесорубами ради хлебных карточек - 450 граммов на каждого работающего. Работа тяжелая, лес валили двуручной пилой, которую молодежь в шутку называла "дружба", так как за одну ручку брался парень, а за другую - девушка. Холод, голод, болезни, отсутствие теплой одежды подкашивали здоровье людей, и многие умирали.
Окончив четыре класса, я поступил в среднюю школу имени Н. Островского в райцентре Сузун. Учился на "отлично", выпускал классную стенгазету. Активисты нашего класса уговорили меня вступить в комсомол, и в 1952 году мне вручили комсомольский билет.
Весной 1953 года весь спецконтингент калмыков, украинцев, немцев и прибалтов вывезли в вагонах-товарняках в поселок Лиственничный Тайшетского района Иркутской области, где располагался механизированный лесопункт треста № 7, занимавшийся заготовкой древесины для всей страны. Мы работали не покладая рук.
В ноябре 1955 года неожиданно для меня пришла повестка явиться в город Тайшет для прохождения медкомиссии. Репрессированных и представителей спецконтигента в армию не брали, и для меня это стало неожиданностью. Возможно, по плану набора военкомата не хватало призывников и меня, как активного комсомольца, включили в их число. Я находился в глубоком раздумье: как быть? Родители советовали не идти в армию, ведь война унесла жизни трех моих братьев. Сергей был офицером-танкистом и погиб под Сталинградом в 1942 году, Данила, рядовой 555 стрелкового полка 127 стрелковой дивизии, погиб в январе 1944 года в боях за Украину, а маленького брата Василия убило осколком снаряда при освобождении от немцев села Плодородное Ростовской области.
Фронтовики Борис Цеденов, Петр и Илья Авшульдиновы, Николай Даванов, вернувшиеся с войны с боевыми орденами и медалями, посоветовали: "Володя, иди служить в армию, война закончилась, а вернешься - получишь паспорт и станешь свободным человеком, не будешь находиться под надзором коменданта". Я послушался старших товарищей и, пройдя медкомиссию, попросился служить в танковых частях - по примеру брата Сергея.
Направили в Забайкальский военный округ, где соединениями командовал танкист, дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Д. Драгунский. Призывников, одетых в разношерстную гражданскую одежду, везли к месту службы в солдатских товарняках-вагонах, которые использовались во время войны для переброски войск с одного участка на другой. Наш эшелон прибыл на 77 разъезд, где дислоцировались танковые и авиационные части, принимавшие участие в разгроме Квантунской армии Японии. Меня зачислили в 47-й учебный танковый батальон в/ч 62189 "А" учиться на командира танка. Избрали членом бюро ротной комсомольской организации.
В учебных частях существовала строгая дисциплина. Сержанты гоняли нас до седьмого пота: физические упражнения на турнике, кросс на 3-5 километров. Около недели тренировались по командам "отбой" и "подъем" - ложиться в кровать и подниматься. За 30 секунд следовало раздеться, сложить аккуратно обмундирование на тумбочке, портянки завернуть вокруг голенища кирзовых сапог, а за 45 секунд - одеться и встать в строй. Если кто-то один не укладывался, то вся рота вновь и вновь ложилась и поднималась. Кровати всегда должны были аккуратно заправлены, подушки треугольником уложены в одну линию от первой до последней кровати. На каждой кровати висела бирка с фамилией курсанта. С 6 часов утра и до отбоя мы занимались изучением воинских уставов, материальной части танка и личного оружия, строевой подготовкой, изучением военной истории в/ч 62189 "А", в том числе боевого пути 47-го танкового батальона. Выделялось время для полит часа и самоподготовки (подшивка подворотничков, письма домой).
После смерти И. Сталина отношения между СССР и Китаем осложнились, и мы по "учебной" тревоге иногда выдвигались к границе. Занимаясь ремонтом гусеницы танка, я получил тяжелую травму и почти четыре месяца лежал в госпитале. Перенес три операции. С глубокой благодарностью вспоминаю хирурга Всеволода Дмитриевича Шелховского, подполковника медицинской службы и медсестру Ольгу Якимовну Семернину, которая дежурила у моей постели.
Я до сих не могу понять: почему ко мне, рядовому курсанту, калмыку, с огромным вниманием и заботой относился прошедший войну хирург? Меня поместили в отдельную палату с круглосуточным дежурством медсестры, диетическим питанием пять раз в день и лечением, видимо, дорогими и качественными лекарствами. Всеволод Дмитриевич по-отечески называл меня Вовочка.
Врачебная комиссия в/ч 34770, установив инвалидность второй группы, отправила меня на "гражданку". В моем архиве сохранилась пенсионная книжка, выданная Октябрьским райсобесом города Новосибирска с указанием "инвалид Советской армии". Возвратился в Калмыкию, учился в Ростовском государственном университете и с первого по пятый курс был комсоргом геологического отделения геолого-географического факультета. С возрастом выбыл из рядов ВЛКСМ и секретарь комитета РГУ наградил меня почетной грамотой и оставил мне комсомольский билет с надписью "Оставлен на память. Секретарь комитета ВЛКСМ РГУ Л. Кожанов".
В Калмыкии сейчас проживают и другие призывники-спецпереселенцы, это Сергей Гучинович Мучеряев и Константин Инджиевич Даваев.
Владимир Амханов, ветеран труда РФ